На протяжении последних недель российская общественность активно обсуждает готовящийся законопроект об ограничении свободы перемещения для непривитых граждан. Либертарианцы не могли остаться в стороне. Большинство членов ЛПР сходятся во мнении, что предлагаемые меры являются одновременно антиправовыми, бессмысленными и губительными для экономики. Однако есть разные оценки долгосрочных последствий вводимых ограничений и ущерба от их введения.

В этом посте мы собрали мнения двух наших известных однопартийцев: Михаила Пожарского и Артема Северского.

Михаил Пожарский, публицист, член Московского отделения ЛПР

В России постепенно вводят принудительную вакцинацию для разных групп населения. Также в работе оказались законопроекты о введении QR-кодов для ограничения проезда в транспорте, посещения кафе и магазинов, что можно назвать «добровольно-принудительной» вакцинацией. На Западе дела ненамного лучше. Паспорта вакцинации, ковидные ограничения и периодические локдауны стали новой реальностью. Локдауны на первом этапе можно было оправдать: общество столкнулось с неизвестной заразой и предпочло перестраховаться, дабы сохранить жизни. Но сегодня болезнь уже хорошо изучена: понятны риски и механизмы распространения, есть вакцины и способы отслеживания контактов индивидуальных носителей. Известны также и негативные последствия локдаунов — не только экономические, но также в виде роста депрессий и суицидов, всплесков бытового насилия и тому подобного. Поэтому локдауны сегодня — это лишь демонстрация правительственной некомпетентности.

В остальном ковид превратился в новую «длинную войну», по типу «войны с террором» или «войны с наркотиками». Такая бездонная бочка по вливанию общественных денег, одновременно позволяющая ограничивать гражданские права и свободы под благовидным предлогом. Любые ковидные ограничения и QR-коды, единожды принятые, вероятно, останутся с нами на долгие годы — так же, как остались рамки и вахтеры на каждом шагу, проверки на наркотики и т. д. Даже если угроза объективно отступила (а то ее и вовсе толком не было), государство — это исключительно про «эффект колеи».

Но значит ли это, что нас всех скоро загонят в концлагерь и поставят QR-штамп на лбу? Ковидные ограничения в России — это изначально инструмент политического произвола: под этим предлогом запрещали митинги, возбуждали уголовные дела на оппозиционеров и т. д. Однако что в России не инструмент политического произвола? В России даже факт наличия у вас паспорта влечёт за собой риск, что информация будет использована против вас или продана «налево». Государство получает дополнительный инструмент, но проблема в том, что оно изначально неподконтрольно обществу. На Западе, наоборот, есть старые механизмы сдержек и противовесов — с введением всяких «чрезвычайных мер» эти механизмы проходят проверку на прочность, но пока более-менее держатся. Ни война с наркотиками, ни война с террором не сделали США авторитарной страной, хотя и попортили жизнь огромному количеству людей. Какие есть основания думать, что именно ковидные меры окончательно доломают систему? При этом мы видим, как от некоторых особо вредных мер в итоге отказываются — скажем, сворачивают «войну с наркотиками».

В общем, снова можно вспомнить пример из книги Робинсона и Асемоглу («Почему одни страны богатые, а другие бедные»), как чума XIV века по-разному повлияла на Западную и Восточную Европу. В Западной Европе резко сократившееся поголовье крестьян и работников вытребовало себе новых прав, пользуясь дефицитом на рынке труда. А вот в Восточной Европе и так затюканных крестьян попросту затюкали новыми повинностями. Таким образом, важно, с какими институтами вы входите в кризис — эффекты на выходе могут быть противоположными. Там, где было плохо (в России), станет еще хуже. А там, где было неплохо — возможны разные варианты.

Оригинал поста в Telegram-канале автора

Артем Северский, экономист и политолог, председатель ЦКРК ЛПР

В России грядет введение ограничений на федеральном уровне, реализуемых при помощи QR-кодов, для непривитых российскими вакцинами людей. Главная новелла — распространение этих ограничений на транспорт, включая иностранные авиакомпании. Порядок выезда из страны и передвижения по ней становится разрешительным, в то время как привито всего 36% населения, то есть речь о новом локдауне. В истории с введением ограничений переплетается множество сюжетов, и комментарии по ее поводу, по крайней мере те, что мне попадались на глаза, выглядят зачастую безумно. Кто-то например всерьез считает, что возмущение «введением QR-кодов» направлено против QR-кодов как таковых, а не против ограничений, вводимых при их помощи. Да, в нашем дивном мире есть и противники любых кодов в принципе, целые движения на эту тему существуют, но нельзя же настолько держать за идиотов людей, с которыми не согласен.

Давайте пройдемся по некоторым анти-антикодовым позициям.

«Людей годами ничто не возмущало, даже пытки, а вот теперь они возмутились».

Да, в России очень плохо и с солидарностью, и с осознанием проблематичности произвола, его пагубности для личной жизни каждого. Со мной в Лондонской школе экономики учились люди, в том числе по политологической специальности, которые до сих пор уверены, что в России надо просто работать и не высовываться, заниматься своей жизнью, и все будет нормально. Исторически людей к разумным инициативам побуждают совершенно иррациональные факторы — что-то, что задевает лично, по неведомым и контекстуальным причинам. Можно радоваться, что есть хоть что-то, что задевает.

«Меры помогают; те, кто против введения новых ограничений, безрассудно относятся к смертности от ковида. Эти меры — общепринятая практика».

Мы не знаем, каков эпидемиологический эффект ограничений по QR-кодам. Их достаточно широко ввели в Европе, но, несмотря на высокий уровень вакцинации, они не сильно сказываются на заражениях. Степень строгости ограничений сильно варьируется, во многих странах с самыми строгими ограничениями и заболеваемость самая высокая, вычленить четкую причинно-следственную связь и её направленность здесь практически невозможно. Важны две вещи. Во-первых, ограничение на транспорт — это очень строгая мера даже по европейским меркам. В Германии и Швейцарии, например, такой меры нет. Это не общепринятая практика. Во-вторых, Россия — не Европа. У нас и близко нет надежно функционирующей публичной сферы, которой можно было бы доверить выдачу и адекватный контроль за кодами. Мы знаем, что в России сертификат можно купить и врачи активно в этом способствуют. Мы также знаем, что в более похожих на Россию странах, типа Китая, коды активно используются государством для контроля над «нежелательными» элементами. Меры, вводимые в России, не тождествены мерам, вводимым в Европе, у них другой баланс выгод и издержек, и, в любом случае, мы очень плохо понимаем, каков размер выгод даже в Европе.

«У государства полно способов вас контролировать помимо кодов, все утыкано камерами, да и у вас телефон».

Сейчас у государства есть методы ручной слежки за людьми. У государства нет методов автоматизированного контроля за доступом к конкретным местам или средствам транспорта. Сейчас, даже если ваш паспорт внесут в стоп-лист для путешествий, паспорта не проверяют систематически, а проверяющие не носят с собой машинки, способные сверить паспорт со стоп-листом. Система ограничений при помощи кодов — это совершенно новая система контроля, которая добавляет к уже существующим инструментам новый — способность переложить на плечи предприятий ответственность за недопуск нежелательных людей в те или иные места. Эта мера, по сути, превращает каждого сотрудника предприятия в мента с доступом к базе данных МВД. Опять же, это уже опробовано в Китае — за последние полгода было множество сообщений о том, как статус конкретных лиц менялся на «красный», чтобы предотвратить их поездку в крупный город, а потом обратно на «зеленый.

Оригинал поста в Telegram-канале автора

Точка зрения авторов может не совпадать с мнением редакции и не является официальной позицией Либертарианской партии России