Опубликовано: 21 августа 2013, 23:11
Интервью: Зенон Эванс
Перевод: Даниил Горбатенко
Встречайте Веру Кичанову, восходящую звезду российского либертарианства Вера Кичанова считает, что у либертарианства в России есть будущее, и что его можно приближать даже на муниципальных выборах.
Кичанова является либертарианской активисткой и журналисткой в стране, которая презирает и тех, и других, что она может подтвердить записями об аресте. В свои 22 года Кичанова задерживалась как минимум пять раз. Ее эклектичный внешний вид, включающий в себя яркую одежду, сумку со множеством политических значков и очки в толстой оправе, вполне соответствует образу молодого бунтаря. Но при этом эта сторонница одной из самых удивительных для России идеологий является также избранным должностным лицом, представляющий муниципальный район Москвы Южное Тушино. Она была избрана в муниципальное собрание в период всплеска оппозиционной активности в 2012 г.
В июле Кичанова приехала в Вашингтон на получение награды Democracy Award за ее деятельность по отстаиванию свободы. Я получил возможность поговорить с ней о работе, которую она делает и рисках, с которыми она сталкивается.
Reason: Когда Вы впервые заинтересовались либертарианством?
Кичанова: Я встречалась с парнем, который был либертарианцем. Он посоветовал мне прочитать книгу Айн Ранд «Атлант расправил плечи», я заинтересовалась идеями и прочитала несколько книг экономистов австрийской школы. Я знала о существовании группы людей, называвших себя Либертарианской партией России. В тот момент они еще не были партией в формальном смысле. Они были студентами, которые впервые встретились на летней школе свободы, организованной Институтом Катона в Грузии, и я решила присоединиться к ним.
Reason: В каком состоянии находится сейчас либертарианство в России? Какие организации создаются на базе этих идей?
Кичанова: Наша академическая группа выросла в настоящую партию. Когда я вступила в группу, в первом съезде партии участвовало меньше 20 человек. На третьем съезде людей было уже больше 100. Сейчас в партии примерно 500 человек. Но либертарианцев, конечно, больше. Основная проблема в том, что либертарианец — это обычно человек, который вряд ли вступит в какую-либо партию, поскольку ненавидит любой коллективизм и считает, что членство в партии не для него. Он индивидуалист. Либертарианское движение в России состоит из двух крыльев: академического и активистского. Академическое крыло предшествовало активистскому, поскольку было несколько мозговых трестов и веб-сайтов, которые объединяли людей с либертарианскими взглядами. Но мы стали первыми, кто осознал, что настало время применить наши идеи на практике, и мы приложили немало усилий, чтобы убедить академическое крыло. Когда мы разделены, гораздо проще отнять наши свободы и не позволить нам участвовать в политике.
Reason: Позволяют ли законы создать политическую партию? Является ли Либертарианская партия официально зарегистрированной?
Кичанова: В данный момент мы находимся в процессе ее регистрации. Закон о партиях в прошлом году был либерализован. До этого для создания партии нужно было собрать 15000 активистов, а сейчас необходимо лишь 500. Мы провели съезд в марте, а в сентябре мы надеемся получить официальный документ о регистрации. После этого активисты, которые у нас есть более чем в 50 регионах, смогут участвовать в муниципальных выборах.
Reason: Формируются ли в связи с либерализацией законодательства еще какие-то партии?
Кичанова: Их много, но большинство из них, откровенно говоря, не имеют никакой идеологии. После массовых протестов в прошлом году многие люди начали участвовать в политике. Большинство из них, если они состоят в каких-то оппозиционных партиях, поддерживают весьма популистские платформы. С ними невозможно спорить по вопросам экономики, здравоохранения, оборонной политики или свободы слова, поскольку российская политика мало связана с идеологией. Наиболее радикальные люди как справа (включая нас), так и слева (как, например, радикальные коммунисты), пытаются больше упирать именно на идеологию.
Reason: Существуют ли какие-то группы, с которыми Вы можете формировать политические альянсы? Получается ли у вас работать с ЛДПР или партией Справедливая Россия?
Кичанова: Поскольку российское оппозиционное движение настолько разнопланово, мы не можем не работать с другими группами. Если Вы поищете фотографии с наших самых крупных митингов, вы увидите красные флаги националистов, оранжевые флаги и наши флаги с орлом. Есть набор требований, который поддерживает вся оппозиция, но партии, которые Вы упомянули, которые присутствовали в парламенте много лет, не считаются настоящей оппозицией, поэтому ни мы, ни кто-либо еще из участвовавших в «болотных» протестах, не сотрудничали с ними.
Reason: Почему россияне становятся либертарианцами?
Кичанова: Я обсуждала этот вопрос с Кахой Бендукидзе, грузинским экономистом, который стоял у истоков тамошних знаменитых реформ. Он сказал, что россияне на самом деле являются латентными либертарианцами. Мне кажется, что в связи с нашей историей россияне в меньшей степени уважают правительство, нежели жители западных стран. У нас было очень мало лидеров, которые были бы легитимными. Например, если вы будете агитировать за либертарианство в Европейском союзе, вы скажете людям, что правительство отбирает у них деньги. Но при этом оно строит дороги и тратит деньги на то, что людям нравится. В России никто не может уследить за тем, на что правительство тратит деньги. Мы видим, что они воруют наши деньги, потому что в последнее время воровство все больше попадает в фокус внимания. Сегодня был оглашен приговор Алексею Навальному. Он занимался раскрытием очень серьезных коррупционных схем. В России любой может заметить негативное влияние правительства.
Reason: Насколько положительно аудитория воспринимает Вашу либертарианскую агитацию?
Кичанова: Все зависит от того, с кем нам приходится говорить. Мы стараемся подстраиваться под конкретную аудиторию. Например, если мы обсуждаем реформу армии, мы приглашаем призывников и матерей солдат. Если мероприятие посвящено свободе слова, мы приглашаем журналистов. Проблема состоит в том, что еще несколько лет назад даже само слово «либертарианство» было практически неизвестным в российской политике. Наше основное достижение в том, что мы сделали его известным. Теперь нам нужно сделать следующий шаг, поскольку большинство людей думают, что либертарианство подразумевает анархию для богатых людей, что мы выступаем в защиту прав крупного бизнеса, что мы отстаиваем интересы каких-то олигархов. Мы все время объясняем, что мы отстаиваем права каждого человека, что свобода не сводится к богатству, но к возможности использовать свои труд и собственность, независимо от того, что именно у вас есть.
Reason: Что россияне думают о капитализме?
Кичанова: Их представления о капитализме были искажены в 90-е годы, в период рыночных реформ после распада Советского Союза. Большинству людей очень не понравилось то, как эти реформы проводились. Эти реформы проводились в пользу олигархов. Самая сложная задача для нас — объяснить, что олигархия не имеет ничего общего со свободным рынком, что она — продукт государственного вмешательства в работу рынка.
Reason: Вы упомянули свое восхищение реформами в Грузии, а в других интервью – Оранжевой революцией в Украине. Что Вас вдохновляет в этих событиях?
Кичанова: Эти примеры показывают, что существует возможность изменить режимы без кровопролития и гражданской войны. Все сторонники путинского режима утверждают, что протесты приведут к кровопролитию на улицах и гибели многих людей. Самое значимое сегодняшнее событие — приговор Навальному — вызывает грусть, но светлая сторона в том, что люди вышли на улицы без одобрения. Мне кажется странным и абсурдным, что мы спрашиваем у правительства позволения на протесты. Если вы организуете митинг, вам необходимо получить официальную бумагу из городской администрации. Сегодня люди не спрашивали разрешения. Я считаю, что это стоило делать еще несколько лет назад. Тогда не было бы приговоров Навальному, Пусси Райот и многих запретительных законов.
Reason: Какой характер носит цензура СМИ?
Кичанова: В России есть некоторое количество свободных СМИ, но если вспомнить историю крестовых походов Путина против СМИ, первое, что он сделал, придя к власти, было закрытие телеканала НТВ. Это был самый популярный канал в 90-х. Были крупные протесты. Я сама в них не участвовала, но мой отец дал мне поставить подпись. Мне было 9 лет. Это была моя первая гражданская акция. Утверждалось, что НТВ закрывается по экономическим причинам, и примерно то же самое делается и сейчас. Прямая цензура отсутствует, но журналистам, которые слишком сильно критикуют правительство, становится намного труднее найти работу. Всем известно, хотя это и не говорится в открытую, что владельцы СМИ получают указания из Администрации Президента.
Это не происходит каждодневно, но список закрытых СМИ и уволенных журналистов растет. Несколько из них эмигрировали, как Олег Кашин, который был опасно избит три года назад. У нас все еще есть свободные СМИ, но они работают онлайн. Поэтому жители крупных городов могут их читать и получать информацию из Интернета, но большинство россиян получают новости по телевидению, которое является орудием массированной пропаганды. Существуют регионы, в которых есть только государственные СМИ и вообще нет частных. Когда принимаются новые авторитарные законы, эти СМИ распространяют пропаганду, готовя общественное мнение. И с тех пор как они приняли так называемый «закон против геев», мы не можем писать о геях и лесбиянках в позитивном ключе, иначе это расценивается как вредная для детей пропаганда. Нарушителей ждут очень большие штрафы. А за неделю до выхода такого закона государственные СМИ транслируют передачи, в которых утверждается, что существует большое, опасное гей-лобби по всему миру, которое стремится подорвать традиционные ценности.
Reason: Я читал статью, в которой говорилось, что Вас один раз арестовывали и пять раз задерживали за Ваш активизм. Арестовывали ли Вас после Вашего избрания?
Кичанова: Нет.
Reason: Связано ли это с тем, что Вы были меньше вовлечены в активизм?
Кичанова: Я работаю в Slon.ru, одном из свободных СМИ. Я обычно хожу на митинги как журналист, и у меня есть пресс-карта.
Reason: Когда Вы выступали вместе с Андреем Илларионовым, бывшим главным экономическим советником Путина, он сказал, что работа в российской политике может быть очень опасной. Согласны ли Вы с этим утверждением? И если да, какие у Вас ощущения от этой опасной работы?
Кичанова: В прошлом году был митинг перед инаугурацией Путина. После него 27 человек были арестованы и обвинены в организации массовых беспорядков. Они не были арестованы в один день. Это были абсолютно случайные люди, не лидеры, даже не члены одной партии, просто обычные граждане. Это было сделано, чтобы дать всем понять, что любой может сесть в тюрьму просто за мирный активизм. Это ввергло всех в страх, потому что невозможно знать, кто следующий. Они проводили аресты каждую среду в течение двух месяцев. Ты открываешь свою ленту в Твиттере, и один из твоих друзей пишет, что следователи пришли к нему домой с обыском. И так еще один из твоих знакомых отправляется в тюрьму.
Reason: Чего можно достичь, будучи членом муниципального совета?
Кичанова: Я почти ничего не могу сделать, поскольку система власти в Москве крайне централизована. Нас, депутатов, избирают, но у нас нет никаких реальных полномочий. Все основные решения, включая решения о расходовании собранных с людей средств, делаются теми, кого назначает городская администрация. У нас есть сеть независимых депутатов, и мы придерживаемся очень разных политических взглядов, но при этом нас объединяет одна вещь. Мы хотим децентрализации системы. Мы хотим, чтобы избранные люди имели больше полномочий. В настоящий же момент главное, что я могу сделать, — это сделать работу своего муниципального совета более прозрачной посредством, например, освещения его деятельности в блогах или приглашения журналистов на заседания.
Оригинал интервью на сайте reason.com